Дочь известного рода

«Крепкие люди» – так мы говорим о поколении, родившихся до войны и познавших все тяготы и ужасы военного и послевоенного лихолетья. Своими рассказами, очерками о жизни и судьбах 80-ти, 90-летних бабушек и дедушек, мы отдаем дань уважения целому поколению, ныне уходящему, трудом которого была построена великая страна.

«Крепкие люди» – так мы говорим о поколении, родившихся до войны и познавших все тяготы и ужасы военного и послевоенного лихолетья. Своими рассказами, очерками о жизни и судьбах 80-ти, 90-летних бабушек и дедушек, мы отдаем дань уважения целому поколению, ныне уходящему, трудом которого была построена великая страна.

Мой рассказ о простой, казалось бы, ничем неприметной, ничем не отличившейся женщине, которой не так давно исполнилось 90 лет. Вы скажете – «так жили все». И будете правы. Но у каждого своя жизненная история…

Нурия Сулейманова (Алибаева) – внучатая племянница святого Гатауллы–ишана, известного религиозного деятеля второй половины 19-го начала 20 века, уроженца деревни Валитово. Спешу сообщить об этом сразу, ибо верю в неразрывную генетическую связь поколений.

Родилась и выросла Нурия в деревне Валитово, в многодетной семье четвертым ребенком. Конечно, свой сильный характер она унаследовала от своих родителей. Отец Мухаметрахим Алибаев (родной племянник Гатауллы-ишана) был муллой в деревне и известным исполнителем башкирских протяжных песен (озон кой). Её мать, Хафаза, из знатного дворянского рода Каиповых деревни Мамбетово, старшая дочь хорунжия Хамзы, внука майора башкирского войска, чиновника 3-го класса, потомственного дворянина Исянгула Каипова.

Хозяйство у них было крепкое, числились они зажиточными и попали в 1933 году, в годы коллективизации, под раскулачивание, под жернова репрессий. Всех родных со стороны отца, его братьев и дедушку Нурии, Хибатуллу, младшего брата Гатауллы – ишана, всех сыновей Гатауллы-ишана сослали в Иркутскую область в Черемховское поселение. Кого расстреляли, кто-то оказался в тюрьме. Их большой добротный дом отобрали под школу, так что, учиться в начальных классах ходила Нурия в свой родной дом. «Отобрали все: дом, скотину, одежду, даже личные вещи. Остались мы на улице, с одним старым одеялом, можно сказать. Мать пошла искать хоть какое-то жилье. Приютили добрые люди, поселили временно в пустующую землянку-сарай. Затем братья построили из камня маленькую землянку. Отец вернулся в 1937 году совсем больным, простуженным, долго не жил, умер в 1943-м в возрасте 65 лет», – говорит она со слезами на глазах.

90 лет – жизнь длиною почти в один век, но рассказ о себе она начинает с воспоминаний о войне. Великая Отечественная настигла Нурию 13-летней школьницей, учебу пришлось в 5 классе бросить, пошла работать в колхоз. «Самое тяжелое время – это военные и послевоенные годы. Остались в деревне только женщины, дети и старики. Работали все. С раннего утра до темноты мы были в поле, пахали на быках, сеяли, пололи, жали, молотили пшеницу. Старики тащили плуг, мы подгоняли быков, порой. плуг тянули сами, упираясь несколько девчат в длинный шест. Зимой ухаживали за скотиной. В военные годы пшеница урождалась, но всю отправляли на фронт. Многие семьи голодали. У нас была скотина, спасала корова. Отец наш был предприимчивый человек, кормил семью как мог, ездил в Оренбургскую область, Кваркинский район, менял мясо на муку. Как отца умер, стало совсем тяжело, собирали колосья с поля, приносили по полведра зерна и смалывали на ручной мельнице.

О начале войны сообщил нам сельсовет. Для проводов односельчан на фронт собрали всех жителей деревни Валитово на улице, сказали, что немец взял уже Киев. Старшего брата Рахимьяна, 1921-го года рождения, призвали одним из первых. Он только женился. Помню, как мы его провожали, стояла возле кладбищенской ограды, плакала, он подошёл, обнял, погладил меня по голове, похлопал по плечу, сказал, чтоб не плакала. Больше мы его не видели. С войны он так и не вернулся, погиб. От Рахимьяна хотя и редко, но приходили письма, в одном из них писал, что окончил офицерские курсы в Стерлитамаке и их, молодых офицеров, отправили в Сталинград. «Шли непрерывные бои, сна нет, спали по 15 минут, сидя на корточках в окопах, 55 дней мы сражались за Сталинград, наконец, город освободили», – писал он радостно после сражения. Был ранен, лежал в госпитале. К сожалению, письма его не сохранились. Я вслух читала его письма, отвечала, больше никто писать в семье не умел. И дядя Мухамедьян (племянник отца) также погиб под Сталинградом. Похоронки на них пришли с разницей в неделю. Почтальонка, не решаясь зайти в дом со страшной вестью, оставляла похоронки, прикрепив к окошку. Много похоронок пришло в деревню. Женщины громко плакали, выли, потом под гармошку плясать начали, плачут и танцуют. С горя и такое было. К молодой вдове брата Рахимьяна сватались потом, но она сказала: «Не дай Бог быть в объятиях другого», видимо Боженька «Аминь!» сказал, рано ушла она из жизни, совсем молодой – заблудилась в буран. Отец на фронт не попал, в возрасте был и болел уже, остался бригадиром в колхозе».

После смерти отца старшие сестры Галия и Нурия стали первыми помощницами матери, маленькой Хадисе было всего 5 лет. Нурия работала на ферме сначала телятницей, затем поваром (кашеваром), дояркой. Трудолюбивую молоденькую девушку полюбили в коллективе. Своей пунктуальностью, справедливостью, ответственным отношением к работе она была примером для многих. Никогда не боялась выражать свое мнение, была прямолинейной и очень упорной. Тридцать девять лет проработала она в животноводстве. Жизнь сделала Нурию терпеливой, трудности закалили её характер, научили ценить жизнь.

– Родители мои, дедушка, бабушка, были образованные люди, начитанные, набожные. Всегда чувствовала силу своего рода, духовную связь со своими предками, их защиту и покровительство. Но нам не пришлось учиться арабской грамоте, сейчас сама по башкирской транскрипции читаю священный Коран, суры. Всевышний всегда со мной. Дороги мои всегда открывались, чего хотела добивалась. Часто хожу на могилу дедушки Гатауллы, прошу благословить перед каким-нибудь важным делом, событием. И во сне приходил несколько раз, как будто предостерегал.

Короткая семейная жизнь

Так уж сложилось, что совсем недолго была Нурия инэй замужем. Семейной жизни совсем, можно сказать, и не было. В соседнюю деревню Сукраково приехал молодой учитель Муса Сулейманов, родом он был зилаирский, из деревни Салимово. В Валитово молодежь приезжала на игры и танцы в клуб.

«Я как раз заболела, но слухи о красивом видном молодом учителе дошли и до меня, –вспоминает свою молодость бабушка. – Отчаянная, смелая, озорная была, хорошо танцевала. Поклонников у меня всегда было много, на танцах стенку не подпирала, никого не оставляла равнодушным. В танце вихрем пролетела мимо него по кругу. Как же меня можно было не заметить? Приглянулась я ему, в 1950 году поженились. На каникулах увез меня к своим родителям в деревню Салимово, а сам продолжал работать в школе в Сукраково. Жили так по отдельности недолго, осенью его призвали в армию. Через два, три месяца свёкр со свекровью стали намекать, чтобы я не оставалась у них, уехала домой. Я и сама не хотела, мать одна была, о ней думала. Пошла пешком, я в положении уже была, зима, метель, дороги нет, только еле заметный след трактора, по нему и шла. Первый день заночевала в деревне Султанузяк у родственника, дальше шла до Алибаевского, думала, что дойду до Смаково, снова заночую у родственников. В достатке жили они, и дом у них большой, но накормили меня, а ночлег не предложили. Темно уже стало, мело сильно, 18 километров оставалось до Валитово, заблудилась, каак ни странно, волков не было, к счастью, увидела огоньки, еле дошла, замерзла, знаю, сам Аллах мне тогда помог.

Дошла до деревни, но матери дома не оказалось, сказали, что живет у снохи, так как не было дров. Двери тогда никто не закрывал, зашла в дом, увидев меня удивились – ведь глубокая ночь уже была. Стали суетиться на стол накрывать, а ставить то было нечего, голодно было и после войны, в конце 40-х, хлеба не хватало. Кипяток пили без заварки, стала я их угощать, лепешки в котомке были, в дорогу свекровь положила, пачку чая достала. Вот радость для них была».

– Вернулись с матерью к себе домой, кизяком топили печь, корова наша отелилась, я работала, устроилась сначала молоко и масло сборщицей.Тогда каждая семья должна была сдать по 9,8 кг масла государству в год – продналог. Зарплату стала приносить в дом, муку давали. Жизнь наша стала налаживаться. Мать смотрела за сыном. Потом я дояркой работала.

В Салимово больше не поехала, Муса после армии приезжал, просил вернуться. Его сюда приехать к нам отец не отпустил, жесткий он был человек, а отцовское слово закон. Я мать одну не могла оставить. Сына помогла она мне вырастить. До последних дней жила с нами и благословила перед смертью меня: «Как ты за мной ухаживала, так и сын твой о тебе пусть заботиться в старости». В 1970 году её не стало.

Сын Нурии инэй – Юлай вырос, отслужил в армии, приехал домой офицером запаса. В те годы во время службы в армии 6 месяцев на офицера можно было выучиться в Москве. Вернулся домой, приглашали его в милицию, направляли в юридический, но не пошел. Поехал в Уфу, работал на химзаводе. Потом уехал в Магадан, затем в Находку, вновь вернулся, устроился военруком в школе с. Макан. Но север вновь потянул, 30 лет отработал в Западной Сибири и вернулся в родные края, сейчас на пенсии.

Поехала как-то Нурия в гости к подруге в Орск, та предложила ей переехать в город. Так и сделала, не побоялась, круто изменила свою жизнь. 1977 год, ей тогда было почти 50 лет. Сначала работала дворником на военном заводе им. Чкалова, потом прошла комиссию, устроилась в цех, встала за конвейер, получила высшую категорию. Жила в семейном общежитии.

Нашу бабушку снова выручила ее дальновидность и смекалка, верное решение приняла и вовремя. Проработав многие годы в сельском хозяйстве, её коллеги на пенсию выходили с суммой 56-60 рублей, а она с высшей категорией первую пенсию получила в 132 рубля. Достойную старость себе обеспечила. Пять лет перед пенсией на заводе отработала, старалась, уважение и авторитет заслужила, отпускать не хотели, еще несколько лет потом работала. «Я никакую работу не боялась, хотя тяжело было, но честно работала. Гордая была, думала – как это, работая в городе, я с маленькой пенсией приеду в деревню, не просто было устроиться на военный завод, но меня взяли», – с хитринкой в глазах, улыбаясь, говорит она.

Вернувшись в район, прожила 8 лет в Бурибае, но родное село тянуло, вернулась в Целинное. Купили они с сыном дом и живут теперь вдвоём спокойно, себе в удовольствие, радуются успехам внуков и правнуков. Читает бабушка газеты и журналы, принимает многочисленных родственников, помогает советами.

Она окружена заботой единственного сына, который очень бережно относится к ней. Внуки тоже не забывают свою бабушку, хотя живут в Тюмени, приезжают каждое лето, звонят, окружают вниманием старейшину рода. «Я богатая бабушка, у меня трое внуков и трое правнуков!» – говорит она. В свои 90 лет не сдается возрасту Нурия Сулейманова, хотя и жалуется на память, держится бодро, на жизнь смотрит с оптимизмом. А я, прощаясь с ней, обещала приехать с поздравлениями и на её 95-летие.

Сумели бы мы так?

Бабушка Нурия о своей жизни рассказывала радостно и с гордостью. Ее поколение много трудилось, выстояло в войну, преодолело тяжелые послевоенные годы, но не потеряло жизнелюбия. Они умели радоваться малому счастью, всему хорошему, что выпадало на их долю. Сумеем ли так мы, живущие в совсем другую эпоху, в сытое и обустроенное время…?

Беседуя с бабушкой, в очередной раз убедилась, что многое в жизни человека зависит от него самого, от силы духа и судьбу свою он может выстроить сам. Слушая её, невольно задавалась вопросом – что же двигало её порой отчаянными поступками в жизни? Поняла – вера в себя, только в собственные силы.

Нурия Сулейманова: «Любила петь и голос у меня был красивый, как у отца. Сама не замечала – начинала петь, стоя за конвейером, под шум станков в цеху, особенно озон кой (башкирские народные протяжные песни). Рабочие, оказывается, выключали станки, чтобы послушать меня, а я сразу замолкала. Станки включались, я снова начинала петь. «Как индианка поешь», – говорили они, просили еще спеть».