Жизнь прожить – не поле перейти

Евдокия росла младшим ребенком в семье простых крестьян Шевченко из деревни Ново-Петровка. Деревня тогда только заселялась, большей частью переселенцами, ехавшими на башкирские земли не только за землей, но и за лучшей долей. Родители девочки, к примеру, были с Полтавы.

Как вспоминает, жили они бедно. Время пришло в школу идти – ей обуть-одеть нечего, да и учителю надобно было платить, дрова самим приносить, чтобы в школе топить. Так и не стала она ученицей, хотя до слез хотелось. Грамоте научилась на курсах ликбеза.

Рано взрослели в то время ребятишки, вот и Дуня уже лет в десять у богатых вместе с другими подростками кизяк делала – собирали по деревне, в загонах навоз, бочками воду возили и месили массу лошадьми. Далее укладывали готовый кизяк в формы, чтобы подсыхал.

– Как подходило время хлеб убирать, отец и меня с собой брал. Он копны на рыдванку кидает, а я подгребаю. А как подросла, лет в 11, отдали меня в няньки, чтоб копейку-другую заработала. Нанимали-то в няньки, а работать приходилось как работнице – и коров доить, и воду носить, и навоз чистить... Все по хозяйству делать заставляли, – говорит Евдокия Федоровна.

Подростком на фургоне с парой лошадей копны с поля вывозила, позже работала на лобогрейке и косилке. А когда семья переехала в Ащеповск, девушка нанялась к богатому крестьянину коров доить. Здесь и познакомилась с парнем Николаем, он только из армии пришел, да и поженились. Вскоре супруга направили в школу офицеров, Евдокия же с дочкой Любашей остались его дома дожидаться. После учебы, а это был 1939 год, местом службы определили Николаю удмуртский город Сарапул.

Надо и Дуне с Любашей собираться, а молодой женщине боязно – нигде дальше своей деревни не была, да и одежды подходящей нету. Муж ее успокаивал, что там офицерские жены дома сидят, не работают, не то, что в деревне. А чтоб ехать было в чем, купил супруге шаль пуховую, да пальто плюшевое с опушкой. На эти обновы все женщины деревни сбежались посмотреть.

Приехали, обустроились, а тyт финская началась, Николая призвали. Был ранен. А в сорок первом вновь война. Их полк срочно на фронт отправили, даже не успел с семьей проститься. Под Смоленском часть, где Николай служил, попала в окружение, так там солдат голову и сложил. Больше ничего семья о нем не знает.

Самые трагичные страницы ее жизни – это война.

– Я все ждала, что муж вернется. И даже когда к себе на родину уехала, думала, что вот-вот приедет, заберет. Ну, а тогда, в Сарапуле, мы, офицерские жены, под руководством политрука даже проходили военную подготовку. Когда в город начали прибывать эвакуированные из блокадного Ленинграда, помогали их встречать, размещать. Позже пошли эшелоны с ранеными и нас мобилизовали. Под госпитали приспосабливали школы, клубы, другие помещения. Принимали солдат, а они все пораненные, и мои вот эти руки мыли их кровь. Обмоешь, в палату определишь. Несешь на носилках, а он, бедненький, стонет. Люди приходили и клали им на носилки или кровать цветы, – плача вспоминает юбилярша далекие для нас, но такие близкие и горькие для нее, годы военного лихолетья.

В мирной жизни нужно было Евдокии дочку растить-поднимать. Вернувшись домой, трудились там, где были нужны ее руки – косила, доила, хлеб пекла, полы мыла... Здесь и свела ее судьба со вторым мужем – фронтовиком Тимофеем Жиляковым. Более четырех десятков лет вместе прожили, но уже более двух десятков лет как ушел он в мир иной, как и ее единственная дочь…

Сегодня Евдокия Федоровна живет в семье внука Николая Вакуленко, под добрым присмотром его супруги Елены. В последние годы общение с миром сузилось для нее до размеров своей комнаты, да привычного вида из окна. Со слов Елены Артемовны, бабушка, как и раньше, очень любит баню. С раннего утра в субботний день начинает к ней готовиться. Любит не просто помыться, а попариться! В еде не привередлива, но обязательно ежедневно съедает до употребления пищи 1-2 зубчика чеснока, воды пьет мало, обходится чашкой чая в день. И про зарядку не забывает – смотря в окно, делает посильные гимнастические упражнения. Может это способствует тому, что на протяжении нескольких лет обходится она без лекарственных препаратов?! Вот, правда, зрение подводит, но просмотр парада на 9 мая и новогоднего поздравления президента по телевизору – ритуал обязательный.

Когда мы встречались с Евдокией Федоровной в день ее 100-летнего юбилея, она с грустью сказала: «Прошли мои года, как текучая вода...» и пропела строчки из украинской песни «Осыпятся все листъячки, понэсэ вода, А молодость не вэрнэтся никогда...» И сегодня, утирая набегающие слезы, вспоминая свою тяжелую молодость, и сколько ей довелось «хватить горечка», произносит известную всем истину «Да, жизнь прожить, не поле перейти». И в ее устах она звучит по особому, ведь вся жизнь ее – тому подтверждение, правда, того, что она пережила, никому не желает.

Говорит, что Бог про нее забыл и не знает, как воспринимать подаренные ей года – радостью или наказанием, так как нет сегодня рядом ее самых близких и родных людей, нет подруг… Но, тем не менее, с радостью благодарит за проявленное внимание, добрые поздравления и пожелания, подарки и живые цветы.

На судьбу Евдокии Федоровны выпало немало трудностей, но не было и нет у нее ни на кого обиды. Просто так сложилась ее жизнь. Жизнь трудная и долгая.

Хотя время берет свое, но и сегодня красива наша юбилярша годами своими, мудростью житейской, гордятся бабушкой-долгожительницей и ее внуки, правнуки и праправнуки, окружая своей заботой и вниманием. А морщинки, что ж, это не беда, они просто отметины тех испытаний, которые наша юбилярша – живая свидетельница вековой истории, с честью вынесла.